Мы освещаем новости культуры Узбекистана: театр, кино, музыка, история, литература, просвещение и многое другое.

Ru   En

Поиск по сайту
Главная Панорама Вернисаж Театр Кинопром Музыка Турбизнес Личная жизнь Литература
Мир знаний
04.01.2016 / 02:08:25

Тайлер Поламски: Мне не нужен Голливуд


Международный гроссмейстер Муртас Кажгалеев пишет в Фейсбуке:
АМЕРИКАНЕЦ В МОЕЙ ЖИЗНИ.

Завтра Толян вместе с американским ташкентцем Дюрином поют кантри в «Ильхоме»! (3 января в 15-30 концерт кантри-музыки. ЕС)

Летом 2011 года я приехал в Ташкент на турнир. И «болезнь» театром «Ильхом», начавшаяся в мой первый приезд в 2008, стала катастрофически прогрессировать. Днем я играл партию, вечером бежал на спектакль, а всё утро проводил в Интернете, читая о театре. Это было безумие.

Тогда-то я и наткнулся на интервью какого-то американца – Тайлера Поламски, прожившего в Узбекистане к тому времени 8 лет! Его авантюра с переездом из Сиэтла в Ташкент меня потрясла. Я не знал, что так бывает. И задумался

А 3 месяца спустя переехал сам. Живу тут уже пятый год.

 

Толян всё же вернулся в Америку года 3 назад. Но часто возвращается и работает на сцене – и с американскими проектами, и с коллегами по «Ильхому». Например, в «Рождественских вечерах 2016».
Ниже то самое интервью, изменившую мою жизнь. (Отсюда. ЕС)

Тайлер Поламски: Мне не нужен Голливуд

 

Тайлер Поламский: Актерская профессия интересовала меня всегда. Мой приход в 14 лет в театр положил конец всем прежним увлечениям и стал началом новой жизни.

Точнее, тогда меня больше интересовало кино и, чтобы стать кинорежиссером, еще в школе я попал на театральный курс. Даже вступил в актерский клуб, решив, что мне необходимо хоть что-то знать об актерах.

Впервые я вышел на сценическую площадку, когда готовился маленький, 15-минутный отрывок из Шекспира. Эти первые ощущения - магия какая-то! Я так до конца и не понял, что там происходило. Не могу сказать, что я там что-то гениально делал, но ощущения были очень четкие и яркие. Полная свобода! Естественно, что после таких впечатлений расстаться с театром было уже невозможно...

Когда поступил в университет в Сиэтле, то, естественно, продолжил учиться театральному делу. Но параллельно еще учился философии и политологии, что, в конце концов, должно было меня привести к журналистике. Я, хоть и очень любил театр, но не считал, что буду серьезно заниматься этим всю жизнь. Более реальным вариантом профессии тогда мне представлялась журналистика. Потому что для современного общества естественно, что актеры всегда бедны. А в Америке существует такой стандарт (да и не только в Америке, но у нас особенно): надо обеспечивать семью, иметь хорошую работу, дом, две машины и т.д. Так что я стал всерьёз готовиться к тому, что главным занятием моей жизни будет журналистика, хотя и понимал, что отвлекаться на театр, конечно, буду.

Живя в чужом для себя городе, без прежних друзей и близких, я был не очень доволен системой обучения в университете, особенно тем, как преподают актерское мастерство. Дело в том, что там не преподают актерское мастерство в чистом виде. Надо еще учиться и стенографии, и работе костюмера и пр. Эти вещи для меня тоже интересны, но этому всему я научился раньше, в школьном театре. Там мы не только играли, но занимались и светом, и звуком, сами придумывали и строили декорации, красили и ставили их. У меня было ощущение, что я зря теряю время и что при получении диплома журналиста и актера, именно актерского мастерства я знать не буду.

И значит, придется идти в магистратуру, - там более серьезный подход к делу. Но это еще года три учиться и платить большие деньги за учебу (где-то около 60 тысяч долларов). Причем учиться не сразу - в магистратуру идут уже взрослые люди, за 30. Что мне там делать в свои 20 лет? Поэтому решил: пока время есть, поработаю журналистом, а потом посмотрим с театром.

Однако после трагедии 11 сентября 2001 года всё перевернулось. Первая реакция у меня была, как у всех: почему они это сделали? В порыве естественного патриотизма был уверен, что надо что-то делать в ответ?

Мария Стальбовская: Как-то отомстить, нанести ответный удар?

Т.П.: Да, конечно, ведь никто в такой ситуации не мог остаться равнодушным, практически у всех инстинктивная реакция была именно такой.

Месяц-другой прошел - и стало еще хуже. К тому же наступила осень, для меня обычно тяжелое время. Особенно в Сиэтле, где осенью постоянно темно-серое небо и идут дожди. Солнце появляется раз в две-три недели, и то на пять минут. Всё вокруг играло на мое угнетённое состояние

Даже на наше общество, на людей я стал смотреть по-другому. Естественно, как будущий журналист я всегда следил за политическими, экономическими, социальными и культурными изменениями в нашей стране. Но тут у меня возникла куча вопросов, которые мучили меня, но ответа на них я найти не мог. И не знал, с кем можно об этом поговорить. Даже близкие друзья меня не понимали - они-то себя чувствовали нормально. В какой-то момент я даже испугался, что просто схожу с ума.

Вот в таком настроении я учился и одновременно был занят в одном спектакле, который мы сами готовили. Это была очень честная работа. И вот помню, кое-кто из ребят нашего состава пошли на кастинг к какому-то приехавшему из России режиссеру, который собирался здесь ставить спектакль. Я решил на кастинг не ходить. Не хотелось на постороннее тратить силы в самый разгар огромного проекта, где у меня была серьезная роль.

Но их рассказы после кастинга заинтересовали: "Мы, как обычно, приготовили два монолога (а это наши американские стандарты - два монолога на контрастах, читаешь две-три минутки и - "бай-бай, мы тебе позвоним, а может и нет"). Так вот, они пришли к Марку Вайлю и были потрясены: "Он не стал слушать наши монологи, а попросил что-то импровизировать, выполнять какие-то трюки, кульбиты". Я пожалел, что пропустил этот хоть странный, но интересный процесс, - может, у меня бы получилось? Я и сам всегда был противником системы чтения монологов в кастинге. Не потому, что не люблю их читать, но, по-моему, это не лучший способ узнать возможности актера.

Поскольку пара моих хороших друзей в Сиэтле все-таки попали в этот спектакль, то по их ежедневным рассказам я с интересом следил за процессом их работы. Это были безумные истории, как там русский режиссер "о-р-р-рёт" на всех, как актеры плачут и не понимают, чего же он хочет. Так, он заставлял моего друга, который играл официанта, держать поднос с наполненными вином фужерами, при это ...катаясь на роликах. Да, для нас это выглядело очень странно.

Слушая всё новые рассказы, я чувствовал симпатию к этому жесткому режиссеру. Потому что у нас в Америке, наоборот, у большинства учителей и режиссеров слишком "нежное" отношение к актерам и студентам: "ты, конечно, сделал всё не так, но все равно ты хороший, красивый, бла-бла-бла..." Какой же это рецепт для успеха, для роста студента?! Если у меня есть собака, я ее должен воспитывать, дрессировать, иногда придется и по носу дать, без этого - никак! Иначе только избалуешь. С актерами то же самое, я был уверен в этом.

Я также знал, что в нынешнем мире понимание драматического театра построено на принципах, что придумали русские: Станиславский, Чехов, Вахтангов, Гротовский, Мейерхольд и т.д.

Некоторые из этих имен мне уже были знакомыми. Например, я прочитал Станиславского и понял одно - с первого раза ничего не понятно. Те, кто думает, что достаточно внимательно прочитать Станиславского, чтобы сразу всё в этой профессии понять, ошибаются. Поймешь лишь, что он смог глубоко осознать собственный процесс. Но у каждого свой процесс, главное - понимать его до такой же степени. Тогда достигнешь высот профессии.

Конечно, в тот момент я лишь подозревал, что русские должны что-то знать про театр. В отличие от американцев, у которых залы театров наполовину пусты. Честно говоря, мне немного хороших спектаклей приходилось видеть в наших театрах.

Друзья, что были заняты в спектакле Марка, однажды, ближе к премьере, объявили, что режиссер приглашает желающих учиться у него - там, в России. Пока мои товарищи думали, я уже сказал: "О, с удовольствием пойду!" Ребята посмотрели на меня с удивлением: "Как ты так сразу решаешь, не обдумав все и не посоветовавшись сначала с родителями?" - "Нечего обсуждать, всё уже решено!"

М.С.: Сколько вам лет тогда было?

Т.П.: 21 год, я был бородатый и длинноволосый... Но это было уже после 11 сентября и заложенный во мне американский идеализм как-то выветрился. Я почувствовал, как во мне рождается протест против той культуры, частью которой был сам, и задумался, попытался разобраться, где идеализм, где нет, и куда надо стремиться. Главное, что после такой переоценки ценностей мне стало понятно: правил здесь в принципе не существует. И я начал жить естественнее, вопреки прежнему идеализму. Это, наверное, и позволило мне так инстинктивно, не раздумывая, может, даже опрометчиво на: "Пойдем?" - решить: "Да, я пойду!"...

М.С.: Но вы к тому времени еще на спектакль Вайля не ходили?

Т.П.: Нет. Пошел, когда уже сделал свой выбор. Это был "Самоубийца" Эрдмана.

Я такого никогда не видел! В первую очередь, - какие-то абстрактные декорации. Надо сказать, что в американском театре, с нашими прекрасными техническими возможностями вы чаще всего встретите реализм во всей красе: если это здание, то технически оно замечательное. Если декорации, то - как в настоящей жизни. И костюмы красивые, и спецэффектов навалом. Только почему-то всё это нередко работает вхолостую и актеры существуют как бы отдельно...

А постановка Марка - другая! И декорации как-то по-особому вертятся, меняются, и люди там появляются и исчезают в необычных местах; и то, как они говорят, как двигаются - всё это было странно и необычно. Это был какой-то абсурд, но абсурд очень интересный. И при этом сохранялась глубокая философия, заложенная в пьесе. Саму ситуацию, когда человек собирается покончить с собой, - они сделали так смешно.

Ну, мне уже стало, действительно, очень интересно.

М.С.: Было ли заметно какое-то смешение западной и восточной культур в тех спектаклях Вайля?

Т.П.: Нет, я не заметил, чтобы в них западная и восточная культуры были как-то особенно смешаны. Все актеры у него были американцами, сами по себе достаточно смешанные в смысле культур. Мы относимся с уважением друг к другу, понимая, что каждый человек отличается чем-то своим, будь то азиат, африканец или белый. Но все мы - люди, и мы все - хорошие. Конечно, формальные отличия есть, но смешение культур заложено в нашей системе, как некий механизм, данность. Хотя, на мой взгляд, каждый должен сам дойти до понимания этой данности, прочувствовать, что так и должно быть...

В любом случае, я не думаю, что для Вайля там было важно показать какую-то культурную смесь. Скорее, это был западный вариант на русские или даже советские темы, которые для многих американцев близкими не были.

Итак, я отправился на зимние каникулы домой и объявил родителям, что поеду в Россию в следующем году. И они мое путешествие одобрили...

М.С.: Родители, наверное, думали, что вы скоро вернетесь?

Т.П.: Ну да, мы все рассчитывали, что это продлится где-то один семестр... Возвратившись в Сиэтл, узнал, что и мои друзья решили ехать, даже наши знакомые девушки присоединились. И вот собралась нас уже веселая компания из 6 человек.

Перед отъездом мы, естественно, встретились с Марком и я впервые с ним поговорил. Мы ему задавали какие-то вопросы по поводу проживания и пр. При первом близком контакте с ним я его не понял: мне он показался очень холодным и закрытым, мрачным. Я подумал: "Ну, типичный русский, наверное, они все такие. Ничего - другая культура!" И это меня особенно не волновало, я уже решил - будь что будет!

Кроме того, я побеседовал с ректором нашего университета. Она много лет знала Марка и уже бывала в Ташкенте, в "Ильхоме". Она сказала, что Ташкент - замечательный город, а "Ильхом" - замечательный театр. Но все это находится не в России, а в Узбекистане. "Гм, а что такое Узбекистан?" - теперь я понял, почему раньше не мог найти Ташкента на карте России. Наконец, нашел и увидел, что недалеко: Пакистан, Афганистан, Ирак и Иран. Тут еще путеводитель попался по Узбекистану, и на обложке узбечка с золотыми зубами держит в руках лепешки. Мне стало еще интереснее, что за люди живут и что за культура в этих странах. В общем, всё было неплохо, и больше я не раздумывал об этом.

Наступил сентябрь 2003 года, когда мы собрались в аэропорту. Это случилось через год после того, как Марк появился у нас в университете. С собой у меня были чемоданчик с лэптопом и маленькая сумка, в которой: носки, белье, одни джинсы, одни шорты и пара маек. Я даже куртку с собой не взял, ведь в Узбекистане тепло.

И вот наконец мы прилетели в Ташкент...

В первый же вечер, в день прилета, мы пришли в "Ильхом" и посмотрели спектакль "Счастливые нищие". Театр произвел на меня впечатление - дальше некуда! Само собой, комедию дель арте мы учили и я понимал, как в ней существуют те или иные образы, кто есть кто и какими должны быть их взаимоотношения. Хоть из текста я ничего не понял (в то время по-русски знал буквально пару слов), но спектакль был удивительный. Я не мог оторваться, боялся моргнуть глазом, чтобы чего-то не пропустить.

До этого я вообще не видел, чтобы актеры так работали на площадке. Настолько ильхомовцы были физически свободны... Нет-нет, не просто органичны, это - больше, чем органичность. Любой американский актер прекрасно покажет, что такое органичность, и даже лучше русского. (Потому что здесь, у местных студентов, куча комплексов и их надо ломать) А американцы органичны, как собаки. Но зато темперамент у них заглушен обществом. Индивидуальность американского актера - это не природное, а что-то уже на уровне "я сам себя придумал".

Местные же актеры как раз в этом - сильнее, у них темперамент ярче. И это сказывается в их отношениях с другими. Они комфортнее себя чувствуют на площадке. Поэтому нельзя сказать, что их игра просто была органична - в ней чувствовалась огромная энергия, непонятная, но ясно ощутимая. Атмосфера, которую актеры создавали на площадке, была такой материальной и густой, что она буквально ощущалась в воздухе. Я видел глаза актеров и начинал понимать, чувствовать их. Не разбирая слов, но понимая, о чем они говорят...

В общем, первое впечатление было огромным.

Потом я узнал, что актером, сыгравшим тогда Мудзаффера, был Фарух Холджигитов, который сам незадолго до этого закончил школу-студию "Ильхома". Он всего на три года старше меня. А мне показалось, что ему лет 35, таким опытным актером он выглядел... И я начал подряд спрашивать, сколько лет каждому из них. Стало понятно, что в свои двадцать пять лет выпускники ильхомовской школы-студии как актеры гораздо опытнее американских ребят, закончивших магистратуру университета в Сиэтле в тридцать пять. Потому что они уже владеют профессией и мастерством.

Я задумался. Если здесь можно достичь такого уровня, то зачем спешить обратно, чтобы еще через пять-шесть лет наконец поступить в магистратуру? Лучше здесь попробовать набраться опыта, закончить школу в лет в двадцать пять и быть готовым сразу работать в профессии. Это же лучше, чем начинать в 30 - 35 лет, - можно успеть сыграть какие-то роли.

Уже через пару недель учебы, убедившись, что все действительно обстоит так, я решил остаться до конца учебного процесса. И решение это (как в свое время прилететь в Ташкент) не было сложным. Наоборот, моментальным и очень естественным.

...Итак, я набросился на учебу, которая здесь для меня имела два преимущества. Во-первых, мало что отвлекает и можно сосредоточиться на учебе, особенно, когда не знаешь никого и ничего. Во-вторых, когда ты учишься и никто не понимает твоих слов, то вынужден объяснять себя каким-то другим образом. Это же гениальный опыт! Мы и так стараемся приучить студентов к тому, что слова - это даже не второй-третий, а гораздо более дальний ряд. Конечно, проговариваемые нами тексты сами по себе что-то значат и по-своему работают. Но они не могут служить основанием в работе актера. В настоящем актерском мастерстве, кроме слов, существует еще столько жизни, столько нюансов! Мы сначала работаем над этим, и лишь потом на такую основу накладываем текст.

Так что я учился и учился. И неплохо учился. Но приблизился конец учебы, а я чувствую - мне не хочется сразу обратно! Жаль бросать работу с этими актерами и педагогами, хочу дальше работать на площадке "Ильхома".

Потому что, кроме учебы, необходима практика. А работая с хорошими актерами, ты и сам становишься хорошим актером. Процесс учебы в студии мне настолько понравился, что захотелось увидеть его с другой стороны. Захотелось с этими актерами не только учиться, но и, наконец, поработать.

Тогда я отправился к Марку Яковлевичу и попросился поработать в школе-студии уже в качестве переводчика для американцев-студийцев следующего набора. Объяснил ему, что хочу изнутри понять работу студии, систему обучения актера в ней, хочу сам научиться вести людей по этому пути. Он, недолго думая, согласился: "Если хочешь, оставайся, для тебя здесь всегда есть место и работа". Так я стал работать в школе-студии. И работаю до сих пор, продолжая раскрывать эту профессию, - в первую очередь, для себя, Ну и, естественно, как педагог, при этом помогаю другим.

М.С.: Значит, в будущем вы собираетесь работать не только актером, но и учить других, передавая накопленный в "Ильхоме" опыт?

Т.П.: Обязательно! Наверное, это у меня в крови, очень люблю процесс преподавания. Ведь в ходе преподавания лучше понимаешь не только профессию, но и себя самого. И другим могу помочь что-то понять. Я буквально кайфую, когда у моих учеников что-то лучше, чем у меня, получается. Значит, не только я разобрался в своих ошибках и благодаря им чему-то научился, но и ребята учатся не только на своих, но и на моих ошибках. Тогда дело у них быстрее пойдет.

Вообще Марк создал очень хорошую, просто потрясающую театральную школу. Я уверен, она бы на любом международном конкурсе театральных школ заняла бы место одной из лучших в мире.

М.С.: Понятно, что дает эта школа студийцам. А что же, в свою очередь, студийцы дают "Ильхому"? Свежие силы, идеи?

Т.П.: Школа дает театру всё! Во-первых, хочешь не хочешь, идет отток актеров из театра: у кого-то рождаются дети и надо их поставить на ноги. Кто-то вынужден искать более существенный заработок. Кто-то переезжает на другое место, или просто меняет профессию. Это естественный процесс. Но театр должен быть укомплектован. Всегда лучше работать со студийцами, а не подбирать актеров с улицы. Они наши, мы понимаем друг друга на полуслове, у нас уже наработан общий сценический язык. Поэтому наши спектакли - особые, не похожие на спектакли других театров. Так было задумано Марком, чтобы всегда было с кем работать. Ведь театр - живущий организм, и старые клетки любого организма когда-нибудь отмирают и заменяются новыми.

М.С.: Вы знакомы со студиями других театров?

Т.П.: Школа любого театра видна в его спектаклях, прежде всего. Я видел многие работы студентов различных театральных школ Америки. И в Ташкенте видел, сам даже поработал в студии небольшого молодого театра "Дийдор". И мне как педагогу, и им со мной было очень интересно, мы хорошо взаимодействовали.

М.С.: А как учатся актерскому мастерству в Америке, в чем отличие от здешних школ?

Т.П.: В американских театральных студиях тоже немало неплохих театральных школ, но им, на мой взгляд, не хватает цельности. Конечно, все они берут свое начало от Станиславского и Чехова, но слишком спешат. Возможно, просто вынуждены делать всё быстро-быстро. Поэтому в их программах многие ключевые моменты отсутствуют.

Дело в том, что любой университет обязан ставить какие-то спектакли. А для этого нужны актеры, дизайнеры, костюмеры, осветители и т.д. И в этих театральных проектах обычно приходится участвовать студентам магистратуры - ради практики и опыта. Но я считаю, что такие актеры нередко попадают на площадку слишком рано. Нельзя этого делать до того, как овладеешь определенным техническим и духовным багажом. Это опасно потому, что приобретаются вредные навыки, которые потом ломать будет сложнее.

Я задумывался над тем, как исправить подобный недостаток программы театральной школы в такой официальной системе, как американский университет. Пока у меня точного ответа на это нет, есть только идеи. Была бы в моих руках власть, попробовал бы их проверить. Но никакой власти у меня ни в каком американском университете пока тоже нет. И не скоро будет (смеётся). Даже не уверен, хотел бы я такую власть получить.

Есть и еще одна проблема в профессиональных американских театрах. Существует закон, по которому студенты не могут работать с профессионалами вместе. Я считаю это неправильным. Студентам просто необходимо работать бок о бок с опытными актерами.

На уроках в "Ильхоме", допустим, мы пообщались с нашими педагогами, они нам что-то рассказали в теории, что-то объяснили, помогли. И мы тут же попробовали, неважно, получилось у нас или нет. Но вечером я смотрю здесь хороший спектакль, и как профессионал ищу и нахожу то, над чем мы работали днем. У меня есть возможность обдумать всё как следует, глядя со стороны на профессионалов. Конечно, и в Америке ты сможешь после учебы сходить в театр и посмотреть, как работают профессиональные актеры. Но тебе надо платить за билет, а ты студент и надо выбирать - купить билет или кушать...

М.С.: Не так давно в "Ильхоме", в день рождения Марка Вайля, публика увидела еще два его интервью о театре. Вы раньше это видели?

Т.П.: Да, конечно, я смотрел их полностью. Это всё у нас в архиве, любой из наших, если захочет, может посмотреть все диски, - пожалуйста!

М.С.: И это тоже хорошая школа, через какое-то время всё пересмотреть... Во время интервью Марк Вайль назвал "Ильхом" интересным местом. Ведь и мы с вами сейчас говорим об этом же. Оно интересно и для вас, актеров и студийцев, оно интересно и для нас, зрителей.

Т.П.: И для многих других, кто сюда попадает. Здесь своя атмосфера, своя энергия - и она впечатляет. Все сразу чувствуют необычность этого места. Папа одной нашей студентки-американки недавно впервые прилетал в Ташкент посмотреть, как она здесь живет и учится. И попал к нам на экзамен, а он там, в Америке, тоже преподает... Два дня назад мы от него получили такую добрую, трогательную открытку со словами: "Я знаю, что "Ильхом" означает "вдохновение". А для меня еще будет означать и любовь - к студентам, к театру, к совместному труду, к культуре, к обществу, к жизни вообще". Человек был очень впечатлен. А ведь просто так, случайно попал в эту атмосферу. Он лишь один из многих, из очень многих...

М.С.: Давайте немного поговорим о том, как сегодня, уже после Вайля, живет "Ильхом".

Т.П.: Наше, внутреннее ощущение: день - хорошо, день - очень плохо... Но это никак не отражается на спектаклях. Публика все равно увидит достойную работу. И новые зрители все равно появятся в театре. Всё как-то продолжается.

Хотя конечно, сложно... Потому что у Марка было свое направление. Он знал, что и как будет сделано. Или не знал - как, но знал, что - надо. И искал дорогу.

Он знал: "Надо сделать вот это, вот это, также вот это и вот это, и еще - вот то. Успеваю сделать только главное. Но знаю, с кого можно спросить, чтобы остальное было сделано, и сделано хорошо". Это был своеобразный часовой механизм нашей организации. Сейчас этот механизм работает не совсем так, как прежде и в какие-то моменты дает сбой, "глючит". Хотя сбои не очень страшные, а для нас это тоже опыт. Марк был мастером. Мы, все вместе, тоже понимаем, что и как. Но так гармонично работать всем вместе - сложнее... Но мы должны к этому стремиться...

М.С.: Но ведь это не означает, что нужно только законсервировать всё, чтобы было, как при Марке...

Т.П.: Нет, не только законсервировать. Мы ищем, просчитываем наши дальнейшие шаги, - это естественный процесс. Хотя сейчас трудно точно предугадать, что будет. "Ильхом" поднимался до такого своего уровня больше тридцати лет. Мы же без Марка существуем два с половиной года. Времени прошло не так много. Нужно, чтобы появились новые таланты, другие идеи. Но все равно движение вперед есть. А как в итоге это будет выглядеть, никто не знает.

М.С.: Но искреннее желание помочь театру и не опустить уже существующую планку есть у многих, ведь так?

Т.П.: Конечно. Те, кто не в команде, кто вне интересов театра, - они, как правило, рано или поздно исчезают. У остальных, кто за театр болеет, кто не может без этой профессии жить, - актеры, художники, театралы - их здесь достаточно. Они всегда будут искренне поддерживать "Ильхом", иначе он умрет. И останется только театр любительский. По большому счету, ничего страшного в этом нет.

Многие рисуют красками, но не многие готовы жертвовать всем, до последнего, чтобы продолжать это дело. Достаточно вспомнить истории жизни великих мастеров в любом виде искусства. Мало кто из них комфортно жил, не беспокоился ни о чем.

М.С.: Наверное, вы говорите о дуэнде, о чем так сильно сказал у Федерико Гарсиа Лорка, - когда поёшь как бы обожженным горлом, но поёшь все равно?

Т.П.: Да-да, именно об этом речь!

М.С.: И здесь у нас есть такие художники?

Т.П.: Естественно! Мы бы даже и два года не прожили, если бы их не было. Есть и молодые ребята, на мой взгляд, способные так работать, но которые, может быть, пока не знают об этом. Ничего, они в себе разберутся.

М.С.: И может быть, найдут в этом театре для себя какие-то ответы, как в свое время вы надеялись их найти здесь.

Т.П.: Тогда в Америке, после 11 сентября, я просто чувствовал, что здесь смогу найти ответы на свои вопросы, связанные с духовной жизнью. Мы, американцы, не очень сильны в этом плане. Не хочу сказать, что мы не духовные. Мы многое делаем, очень многое; и у нас, действительно, великая культура. Но, в любом случае, чего-то, связанного с этой темой, нам не хватает, мы как-то побаиваемся этого момента.

Находясь между Западом и Востоком, Ташкент, конечно, неслучайно такой, какой есть. Многие через него кочевали, практически все культуры здесь побывали. И в советские времена здесь немало народов обитало. Даже еще во время моего приезда это культурное разнообразие ясно ощущалось. Но с каждым днем его всё меньше. Возможно, это естественный геополитический процесс.

"Ильхом" эту прежнюю смешанность многих культур прекрасно отражает до сих пор. Всем известно, что Марк был один из первых режиссеров, кто брал и узбекских, и русских, и армянских ребят, - всех, кто были. Даже вот я - американец, здесь не один год работаю в спектакле, рядом с другими актерами. Были бы у нас японцы, индусы или китайцы - они бы тоже нормально работали в театре. Сейчас в нашей школе-студии учатся, кроме местных ребят, еще и француз, и девушка-еврейка из Канады, - и это замечательно!

М.С.: Что вы собираетесь делать, возвратившись в Америку?

Т.П.: Ой, не знаю пока... Но все, полученное здесь, просто обязан передать дальше, своим соотечественникам. Я уверен, что после ильхомовской школы смогу там воспитать хороших актеров. Мне кажется, что "хромающим, кашляющим и мало оберегаемым" американским театрам пригодится такой опыт, как мой.

Я мечтаю, чтобы это была частная организация, где бы никто тебя не ограничивал. Ограничения в искусстве только ломают искусство. Например, в американских театральных школах при университетах обязательное требование - через каждые полчаса делать перерыв. А если за тридцать минут мы только разогрелись и, наконец, можем приступать к созданию чего-то главного в работе? Ну, разве можно с такими жесткими рамками работать в искусстве?

Я не говорю, что буду делать что-то глобальное. Но, вернувшись, постараюсь - или в университете или в частной студии - научить людей тому, чему научился здесь.

Мне не нужен Голливуд. И плевать на то, что там когда-нибудь я мог бы стать известным актером. Терпеть не могу Нью-Йорк, Лос-Анджелес, Москву - эти города вообще не для меня. Начну работать в таком городе, как Сиэтл или мой родной Спокэнд, - для небольшого общества. Это будет моим первым шагом.

...Прекрасно понимаю, что будет непросто. Потому что в наше время Интернет или телевизор оттягивает внимание многих молодых ребят. Обидно видеть, как многие из них, постоянно "переключая свой пульт", собраться для большого дела уже не могут. Они хотят сразу результата, всё и сразу. А так не бывает! Тем более, когда мы говорим о культуре, о театре.

И придется начинать с того, что у нас зал, допустим, на 100 человек. Сегодня у нас всего 30 зрителей, но через полгода - уже ежедневно по 100 человек, и еще 30 - ждут. Это уже хорошее начало. Ведь встреча с живыми актерами на сцене значат больше, чем очередное кино, или телепередача, или вечеринка, где можно просто напиться. Пока не знаю, что и как будет в деталях.

М.С.: Но исполнить эти планы невозможно в одиночку. Как вы там будете искать соратников, чем привлечете? Воспитаете?

Т.П.: Я их найду! Это хоть и сложно, но не безнадежно. И не только воспитаю. Я знаю в Америке хороших актеров, которые хотят что-то делать по-настоящему. Надо только механизм запустить и обеспечивать его работу, чтобы театр мог существовать нормально, не торопясь. Тогда и людей, работающих в театре, все будет получаться. Они будут готовы жертвовать чем-то ради общего дела.

М.С.: Мы говорили о логике вашего пребывания здесь. После трагедии 11 сентября 2001 года первой реакцией у многих, и не только американцев, было - что-то сделать в ответ. Ваш "ответный удар" был таким - попробовать самому понять и полюбить культуру Востока, чтобы потом поделиться этим с соотечественниками?

Т.П.: Может быть (смеется)

М.С.: Так за что же вы цените театр "Ильхом"?

Т.П.: Это - любящая семья. Мы так желаем добра друг другу. Нигде, ни в каком другом театре больше я такого не встречал. Вот только что я поднялся из зала. У нас сегодня, в спектакле "Полеты Машраба", один из актеров ввёлся на роль. Как мы радовались, что работа у него получилась! Всем от этого хорошо, ильхомовцы - не чужие друг другу люди. Да, мы можем и ругаться, и спорить, но это быстро проходит. Любовь к театру нас объединяет, помогает выжить и развиваться. Такое редко встретишь. Совсем нет ощущения, что ты пришел на работу, - нет, ты дома. Вот что хорошо.

Кроме того, мы - трудяги. Когда работа идет, все остальное исчезает: что денег нет, что могут задержать зарплату, что нам предлагают какие-то дела в другом месте. Главное - процесс, больше ничего не надо, даже кушать не хочется! Мы настолько хорошо знаем друг друга, что когда вместе играем на площадке, там такого можем натворить! Какое удовольствие следить, когда один ведет другого! Наше взаимодействие не просчитано, но построено на доверии между партнерами. Без этого в театре нельзя. Конечно, мы можем работать и с чужими актерами, но когда не знаешь всех граней характера, играть сложнее. А зная партнера, начинаешь уже не с нуля, а, как говорится, со ста - и быстрее доходишь до ста пятидесяти...

Многое в театре начинается со школы. Наши студенты - не чужие здесь, они - наши дети и тоже себя ощущают частью театра, это - и их дом. Для них процесс познания профессии начинается с понимания однокурсников. И те, кто в итоге останется с нами в театре (обычно из каждой студии остается 3-5 человек), уже чувствуют себя на месте, в ансамбле...

М.С.: А нестандартным, белым воронам есть место в таком ансамбле?

Т.П.: Не заклюют! Всякая белая ворона в "Ильхоме" вполне сможет ужиться. Потому что тут оригинальность в принципе приветствуется. Вообще удивительно, как в этой компании буквально каждый - яркая личность...

М.С.: ...И одеяло на себя не тянет?

Т.П.: Кто-то, может, и тянет, но у него тут же оттянут обратно. И все вместе смеются. Так что всё гармонично...

М.С.: Юмор в "Ильхоме" занимает почетное место?

Т.П.: Да, без этого - никак! Если не относиться к делам и к себе с юмором, мне кажется, в этой профессии будет тяжело работать.

М.С.: Можно ли уже говорить о каких-то ростках нового, появившихся здесь уже после гибели Марка Вайля?

Т.П.: У "Ильхома" уже была определенная репутация. Необходимо было, если не подняться, то хотя бы удержаться на достигнутом уровне. Мы постоянно работаем над этим. Больше того, уверен, в театре происходило многое, чем бы Марк мог гордиться. Может быть, не все проекты были удачны по всем параметрам, но и они послужили нам определенным опытом. Будут следующие проекты, новые гастроли, а не раскрытые раньше таланты проявятся. Мы их раскроем в себе, потому что у театра в них большая потребность.

Мы все растём. Борис Александрович Гафуров - растёт как художественный руководитель театра. Хотя попал на место, где совсем не хотел работать. Может, и не был готов руководить. Но я вижу, как неделя за неделей этот человек растет. И это хороший знак. Мы понимаем, что всего не знаем, и не можем сделать всё, что делал ушедший маэстро. Но мы двигаемся вперед и открываем в себе новые способности.

Антон Сергеевич Пахомов обладает несомненным режиссерским талантом. Он умеет это делать, у него свой особый взгляд, отличный от взгляда Марка Яковлевича Вайля. Так что среди нас уже существует режиссер, который со временем скажет свое слово и в этой профессии, а не только, как актер...

У нас есть Георгий Юрьевич Дмитриев, который в состоянии очень многое дать театру не только, как великолепный актер и преподаватель, но и как незаурядный автор идей.

Масса своих интересных проектов у замечательного музыкального руководителя театра, Артема Кима.

В "Ильхоме" давно работает Ольга Викторовна Володина, талантливая актриса и педагог. Она, как и все в театре, много тащит на себе и наверняка ей бывает нелегко, но делает она свою работу с улыбкой.

Марина Романовна Турпищева, просто потрясающий педагог, ежедневно отдающий свою огромную энергию студентам.

Как коллектив мы очень сильны, безусловно. Когда начинаешь смотреть на общую картинку, то видишь массу людей, каждый из которых что-то понимает, по-своему видит и придумывает. И все это складывается в единое целое. У Марка была своя эстетика, в которой мы пока продолжаем работать. Но при этом у каждого из нас своя эстетика и, естественно, театр живет взаимным обогащением.

М.С.: Я вижу, что пока у вас здесь еще много дел и спешить вам незачем?

Т.П.: Да, дел еще очень много. Я слишком многое ценю в сегодняшнем образе моей жизни, чтобы это все бросать. Не знаю, что должно произойти для этого. Здесь я счастлив, у меня хорошая практика, замечательные партнеры, я до сих пор нахожу много нового здесь для своего профессионального развития. Хотя "Ильхом" больше похож на остров, но все-равно остров – это часть земли.

 

Источник: http://mytashkent.uz/





Другие материалы рубрики

18.12.2015 / 00:07:19

Состоялся семинар по перспективам развития института государственных услуг и реинжинирингу административных процессов в Узбекистане

Основу электронного правительства составляют доступные и качественные государственные услуги, для внедрения которых необходимо реализовать ряд крупномасштабных проектов. При этом, данные проекты не должны ограничиваться разработкой и внедрением информационных систем и баз данных, а должны подвергнуться кардинальному реформированию процессов оказания государственных услуг. Далее...

20.11.2015 / 00:13:46

Сельское хозяйство в Израиле – на очереди квадратные помидоры

Чаще всего словосочетание "сельскохозяйственная страна" вызывает ассоциации с развивающимся государством, жители которого работают в поле в поте лица и с трудом добывают себе пропитание. Но сельское хозяйство в наше время может быть частью высоких технологий, и опыт Израиля служит тому убедительным подтверждением. Далее...

19.11.2015 / 22:07:12

В Сингапурском Институте Развития Менеджмента (СИРМ) в Ташкенте завершилась международная конференция по маркетингу

Выступая на открытии конференции ректор института профессор Жасур Салихов отметил особую важность ее проведения, подчеркнув при этом, что на каждом этапе бизнес - стратегии маркетинг является определяющим элементом в деятельности той, или иной компании. Далее...

18.11.2015 / 15:13:40

Представлен израильский космический аппарат, который полетит на Луну

В президентской резиденции Бейт ха-Наси состоялась встреча президента Израиля Реувена Ривлина и членов израильского исследовательского общества SpaceIL. Далее...

13.11.2015 / 20:01:26

Сколько времени в жизни самого богатого человека? Столько же, сколько в жизни самого бедного и другие простые истины от Брайана Трейси

Свершилось! 7 ноября во дворце Туркестан состоялся авторский семинар практика и бизнес-тренера международного масштаба Брайана Трейси. Далее...





28.03.2024 / 16:52:52
Завершилась фотовыставка "ШЁЛКОВЫЙ ПУТЬ, ЗАПОЛНЕННЫЙ ЦВЕТОМ"📣
 
27.03.2024 / 12:32:55
Фонд развития культуры и искусства Узбекистана сообщает о создании Национального павильона Узбекистана во Всемирной выставке Expo Osaka 2025
 


26.03.2024 / 12:27:37
Ташкент-Бишкек. Мосты дружбы . Недавние гастроли артистов ГАБТа им. А. Навои в столице Кыргызстана стали событием в культурной жизни дружественной страны
 
24.03.2024 / 12:44:54
В Большом театре Узбекистана им. А. Навои снова был аншлаг. Многочисленную публику накануне очень порадовал вечер итальянской музыки "Три тенора"
 


21.03.2024 / 15:41:53
В Русском доме в Ташкенте состоялась премьера документального фильма "Мост"
 
14.03.2024 / 09:59:58
А Скорсезе забыли… "Оскар"-2024: новые правила, скандалы и один из самых сильных списков претендентов в истории главной кинопремии
 


26.03.2024 / 07:08:33
Какое правильное стихотворение Андрея Дементьева "Не обижайтесь на детей"
 
18.03.2024 / 12:25:35
Мир волшебства Елены Макаровой
 

 





Главная Панорама Вернисаж Театр Кинопром Музыка Турбизнес Личная жизнь Литература Мир знаний

© 2011 — 2024 Kultura.uz.
Cвидетельство УзАПИ №0632 от 22 июня 2010 г.
Поддержка сайта: Ташкентский Дом фотографии Академии художеств Узбекистана и компания «Кинопром»
Почта: Letter@kultura.uz
   

О нас   Обратная связь   Каталог ресурсов

Реклама на сайте