Премьера спектакля–пантомимы "Бизнинг Чарли" ("Наш Чарли") состоялась на сцене ташкентского театра-студии "Дийдор"

В этом спектакле молодые актёры на  языке пластики  и жеста создают   самый человечный мир  образов великого  актера  20 века Чарли Чаплина.   В небольшом зрительном зале «Дийдора»  увидеть новый спектакль  пришли представители  литературно-творческих объединений «Данко» и «Майсара», созданных при  музее Сулеймана   Юдакова ,  а также  преподаватели вузов, кинематографисты, журналисты, учащиеся лицеев и колледжей. И они оценивали все увиденное по достоинству. Говоря об этом   директор   музея , журналист  Борис Бабаев напомнил о большом  успехе прошлогодней постановки студийцами  «Проделок  Майсары»,   по мотивам  одноимённой комической оперы композитора. Он сказал, что  будущие актеры, режиссеры подготовили  еще одну привлекающую пристальное внимание работу в которой так выпукло, с таким желанием создается образ Чарли Чаплина. 

Спектакль готовился ко дню рождения Ча́рльза Спе́нсера (Чарли) Чаплина (16 апреля 1889 — 25 декабря 1977) - американского и английского киноактёра, сценариста, композитора и кинорежиссёра, универсального мастера кинематографа, создателя одного из самых знаменитых образов мирового кино —  бродяжки Чарли, появившегося в короткометражных комедиях, поставленных  в 1910-е годы на киностудии Кистоуна. Руководитель  театра-студии «Дийдор», народный артист Узбекистана Баходыр Юлдашев заверил зрителей, что ребята  самостоятельно готовились к премьере три месяца : подбирали музыку, грим,  актёрский состав, готовили декорации и искали новые выразительные  средства  для подачи материала. В обязанности  руководителя студии входило  лишь  подсказывать, как лучше  реализовать смелый замысел  студийцев.

Спектакль начинался с  выразительной мизансцены. В полной тишине  спиной к зрителям сидели все исполнители. Заиграла музыка: молодые артисты повернулись лицом к публике в строгом чёрно-белом одеянии, как в немом кино. Над собой они высоко держали  портретные  лики  своего главного героя и кумира, кому был посвящён спектакль, -  Чарли Чаплина. В финале эта мизансцена повторится, только в руках действующие лица будут держать уменьшённые фотографии любимого Чарли, которые они подарят зрителям на память со своими автографами. Воспринятый  овациями публики, спектакль «Наш Чарли» на сцене  «Дийдора»  в Ташкенте доказал, что уникальный образ бродяжки Чарли востребован сегодня также, как в ХХ веке. Его роль талантливо сыграл Шахзод Эгамбердиев, сделавший очень многое, чтобы этот спектакль был создан.  Он  активно использовал приёмы пантомимы и буффонады, а также не отделимые от образа чаплинского бродяги внешние атрибуты –  характерная узкая щёточка усиков, чёрный котелок на голове и бамбуковая тросточка в руках. Актёру ,  по мнению известного кинодраматурга  Джасура Исхакова, высказанному    после спектакля, при всём его стремлении,  надо добиваться более полного погружения в образ главного героя.  Вместе с тем, спектакль еще более выиграет, если в нём будет  чаще звучать музыка самого Чаплина; артист будет не фрагментарно, а как можно чаще появляться на сцене знаменитой смешной походкой своего героя. Для полной достоверности образа  Бродяги, - добавили зрители, -  можно было бы позаимствовать отдельные детали из  кинофильма «Необыкновенно затруднительное положение Мэйбл», о котором Чаплин писал в своей автобиографии:

- Я не знал, как мне гримироваться. Моя внешность в роли репортёра мне не нравилась. По пути в костюмерную я мгновенно решил надеть широченные штаны, которые сидели бы на мне мешком, непомерно большие башмаки и котелок, а в руки взять тросточку. Мне хотелось, чтобы в моём костюме всё было противоречиво: мешковатые штаны и слишком узкая визитка, котелок, который был мне маловат, и огромные башмаки. Я не сразу решил, буду ли я старым или молодым, но, вспомнив, что Сеннет счёл меня слишком молодым, наклеил себе маленькие усики, которые, по моему мнению, должны были делать меня старше, не скрывая при этом моей мимики. Одеваясь, я ещё не думал о том, какой характер должен скрываться за этой внешностью, но как только я был готов, костюм и грим подсказали мне образ. Я его почувствовал, и, когда я вернулся в павильон, мой персонаж уже родился.

Вместе эти элементы, а также небольшие дополнения (например, Чаплин решил поменять местами ботинки — на левую ногу надевал правый ботинок, а на правую — левый, также он впервые использовал бамбуковую трость), позволили создать уникальный образ Бродяги.

При всех мелких недочётах, «узбекский Бродяга», по единодушной оценке зрителей, в спектакле получился, как у Чаплина,  довольно разносторонним и противоречивым — несмотря на название образа, которое соответствует его социальному статусу, у него утончённые манеры, одежда и достоинство джентльмена, а  глаза светятся наивной добротой. Актёр на сцене как на боксёрском ринге, так и в лирико-комических эпизодах, до коликов в животе, был  мобилен и пластичен: мимика его выразительна и разнообразна. Он прекрасно вписывался в психологический динамичный ритм захватывающего представления студийного коллектива камерного театра, по крайней мере, первого его отделения.

Театральный образ бродяги  эволюционирует, как у Чаплина: вначале  на сцене герой выглядел каким-то  жуликом и ловеласом, однако постепенно в нём появляется всё больше человеческой теплоты и лиризма, который зритель привык связывать с образом «маленького Бродяги». Особенно была показательна трогательная сценка Чарли с юной слепой продавщицей  цветов, живо напомнившая  первозданный   кинематографический прообраз и вызвавшая в сотый раз слёзы у зрителей. В целом,  в студийном образе Чаплина -  «маленького Бродяги» и его окружения  -  была достигнута правда чувств и взаимоотношений людей, в основе которых была заложена вечная Любовь к миру и друг другу.

Вторая часть  спектакля обобщённо отражает дух классических фильмов режиссёра Чарли Чаплина:  «Золотая лихорадка» (1925), «Цирк» (1928),  «Огни большого города» (1931),  «Новые времена» (1936), «Огни рампы» (1952) и другие. Во втором отделении (спектакль идёт без антракта)  лирический герой стал обретать драматические  и трагические черты. В декорации на заднем плане появляются растяжки с названиями великих трагедий Мольера и Шекспира: «Тартюф», «Ричард III», «Гамлет». Зрители вторую часть представления сами назвали: «Муки любви» и «Муки творчества». Исполнитель  главной роли под условным названием Творца-художника молодой актёр  Хусанбой  Мамашарипов с помощью главного выразительного средства –  разнохарактерных масок  -  стал в ходе представления постепенно  обретать философско-эпические черты характера.  Он  на немом языке символических масок и  гибкой пластики  убедительно выражает глубокое понимание общечеловеческих пороков и слабостей, насмешки над  нравами эпохи Мольера и Шекспира, остающимися злободневными сегодня в начале третьего тысячелетия. Это, по сути, отдельный  спектакль в спектакле, который связан с первой частью представления так же, как отдельно может быть упомянуто влияние Чаплина и созданного им образа маленького  добродушного Бродяги на авангардные художественные течения рубежа ХХ-XXI веков.

В конце обсуждения все зрители сердечно поблагодарили артистов за доставленное эстетическое удовольствие и пожелали  молодёжной труппе артистов   театра-студии «Дийдор» во главе с Баходыром Юлдашевым дальнейших творческих успехов и чтобы  они как можно чаще принимали участие и заявляли о себе  на  всевозможных республиканских и международных фестивалях театрального искусства. 

Гуарик Багдасарова