Андрей ГРОДЗИНСКИЙ. Рассказ "ХРАНИЛИЩЕ ПЕЧАЛИ"

Дэну бы сразу пойти в банк – облегчить душу, и дело с концом. А он тянул… намеренно не делал этого.

Оставляя печальные воспоминания в ячейке памяти, всегда есть риск поверить в иллюзию. Иногда начинаешь думать, что в жизни есть только хорошее.

Он присел на скамью в ста метрах от банка и закурил.

Первая. Вторая. Третья. Пачка пустела. Руки нервно тряслись.

Все вещи в доме напоминали о ней. Картины. Вазы. Кресло. Диван. Пепельница. Стойкий запах крепкого табака.

Двадцать шесть лет он прожил с ней бок о бок, несмотря ни на что.

Всё детство бабушка окружала его любовью. Став подростком, он всегда знал, что она поймет и примет обратно. Повзрослев, он знал, зачем возвращается домой. А когда она ушла...

Когда бабушка умерла, Дэн вдруг понял: он потерял лучшего друга… И как теперь жить?

Как жить, когда не о ком заботиться? Если не хочется идти домой? Как просыпаться по утрам бодрым, если с вечера тебе хотелось уснуть навсегда?

Он не был дураком. Да и романтиком не был. Точно знал: переживет ее, не иначе. Это в фильмах любимая умирает, и главный герой падает замертво рядом с ней. В жизни по-другому, к сожалению.

Человек, который еще вчера был смыслом, вселенной, средоточием любви, сегодня уже не дышит. А ты продолжаешь идти. Зачем? Светом в конце тоннеля становятся мысли о смерти.

«Я бы всё отдал за то, чтобы ты снова открыла глаза и посмотрела на меня», – думал Дэн.

Он стал много курить. Пачка в день – обычное дело. Не чувствуя вкуса табака, Дэн прикуривал сигарету за сигаретой. Надеялся, что дым заполнит разрастающуюся пустоту внутри.

Нет, ее ничем не заполнить!

Высокий. Статный. С хорошим образованием и отличной должностью. Таким он был до того, как бабушка стала воспоминанием.

Жизнь остановилась. Надолго ли?

Ответ неизвестен.

 

За десять дней до ее смерти они переехали в новую квартиру. Устроили новоселье. За столом – только он и она. На столе – то, что она любила.

В любом возрасте можно порадовать человека: и в два года, и в девяносто два. Копченая рыба. Мясо на гриле. Бутылка светлого пива. А для Дэна – ее довольная улыбка. Этого было достаточно.

 

«Странно... Я помню, как стоял у гроба. Помню обещание, которое дал. “Я буду с тобой до конца”. Тогда я не плакал. Держался. Сейчас жалею. Может, стоило? Было бы легче».

 

Бабушка сдала неожиданно и резко. Мы никогда не знаем, проснемся ли утром, сможем ли ходить, сможем ли думать.

Она забыла, как ходить.

Он ставил ее на ноги и вел в душ. Если не могла идти, брал на руки и нес. Бабушка сопротивлялась, ей было неловко. Дэн не сдавался.

Ставил табуретку в ванну. Помогал сесть, мыл мочалкой, поливал из душа, укутывал в полотенце. Без вопросов. Без сомнений. Это и есть любовь.

Когда в очередной раз он уложил ее спать и собирался выкурить сигарету, она вдруг сказала:

– Спасибо.

Он еле сдержался, чтоб не дать воли слезам.

Шутливо-ласково, слегка небрежно ответил:

– Ну, ты чего, бабуль? Спокойной ночи!

– Спокойной ночи.

 

Ему хотелось упасть на колени и зарыдать! Обвинить всех и вся в несправедливости этого мира! Мы рождаемся, чтобы умереть. Родителям – приносим счастье, а детям оставляем грусть.

В ночь на сороковой день ему приснился сон. Он и бабушка в их старой квартире (часто поминали ее добрым словом).

Дэн отлучился в туалет. Включил свет. Поднял крышку. В унитазе лежала сковородка с жареной курицей.

Он не удивился. Лишь немного расстроился. Бабушка в последний год жизни частенько выбрасывала остатки еды в унитаз.

– Бабуль! – возмутился он во сне. – Почему ты опять так делаешь?

Она стояла в коридоре и сдержанно улыбалась.

– Это уже не нужно, – сказала она, и смущенно добавила: – Пора, дорогой.

После этих слов произошла стремительная смена декораций.

Они оказались в лодке. Он – на веслах. Бабушка сидела напротив, сложив руки на коленях. Они плыли по реке времени.

Берег.

Дэн сошел с лодки, подал даме руку. Они неспешно шли к дому, в котором она теперь будет жить.

Вдалеке показался знакомый силуэт: сын бабушки, крестный отец Дэна. Он умер восемь лет назад.

– Бери бабулю под руку, – сказал Дэн. – Я пойду принимать работу.

На его глазах рабочий закрутил последний шуруп. Дэн одобрительно кивнул и поднялся по металлической лестнице на второй этаж.

– Я буду ждать, дорогой, – промолвила бабушка, подошла к внуку сзади и приобняла за талию.

– Ты всегда знаешь, где меня найти.

В то утро Дэн проснулся в состоянии глубокой печали и скорби, покрытый холодным потом. Он глубже зарылся в одеяло и застонал: плечи, руки и спина болели так, словно он и вправду работал веслами. Страх холодком пробежал по телу.

 

Собравшись с духом, Дэн сел в кровати.

«Я буду с тобой до конца».

Ему позволили выполнить обещание.

 

«Совсем расклеился, – думал он, пристально наблюдая за таявшим в воздухе дымом. – Ты сойдешь с ума, если не сделаешь этого. Вспомни день смерти дедушки».

Его передернуло.

Сигарета в урне. Пачка убрана во внутренний карман куртки.

В самые тяжелые моменты память должна зациклиться на том, что поможет человеку добраться до своей ячейки. Мотивирующий депозит – так звучал термин.

В первый визит Дэна в хранилище нейросеть выбрала для этой цели день смерти дедушки. Он умер давно, когда мальчику было десять лет. Воспоминание потускнело и сильной боли уже причинить не могло.

Всему виной время. Оно не лечит. Создает иллюзию, будто событие произошло с кем-то другим. Из участника ты невольно превращаешься в зрителя.

Войдя в здание, он остановился.

«Сконцентрируйся! Вдохни, выдохни. Закрой глаза. Вдох. Выдох».

В холле банка воспоминаний пела тишина. Она часто выходила на «бис». Некому было ее прогнать.

Обслуживающий персонал состоял из роботов, да и те включались только по необходимости. Когда посетитель нажимал на ручку входной двери, камеры наблюдения посылали сигнал во внутреннюю нейросеть. После этого следовала дистанционная активация устройств.

Поначалу нанимали людей. Ничего из этого не вышло. Мало кто выдерживал. Люди не прячут радостные воспоминания. Только печаль.

Дэн вошел. Каждая из человекоподобных машин была там, где ей положено.

У стен первого этажа располагались мощные вычислительные центры – «мозг» нейросети.

«Люди – парадоксальные существа, – глядя на них, думал Дэн. – Мы понимаем, как нужно поступить. Но почему-то этого не делаем. Роботы не понимают. Им говорят, и они делают».

– Здравствуйте, – приятным тоном промолвил робот на ресепшене.

– Добрый день.

– Ваши имя и фамилия… Будьте добры, назовите.

«Почти восемь лет прошло! А всё, что изменилось, это “будьте добры…”, – отметил про себя Дэн. – Они никогда не станут людьми».

– Дэн Питерс.

– Ваша ячейка номер триста сорок пять. Мой коллега вас проводит, – мгновенно произнес робот-секретарь.

«Ошибся, признаю. Скорость обработки данных заметно возросла! Даже слишком, пожалуй, – он вздохнул. – Человеку требуется больше времени на ответ».

Робот-провожатый сдвинулся с места и направился к лестнице, которая вела в хранилище. Около первой ступеньки он остановился, повернул голову и посмотрел на посетителя.

– Спасибо, – сказал Дэн роботу за стойкой и проследовал на второй этаж.

В хранилище печали вместо ящичков, которые раньше отпирались железным ключом, располагались миниатюрные ячейки «памяти».

Дэн вошел в комнату. Робот проследовал за ним.

– Произнесите номер ячейки, – проговорил он.

«Да я помню!» – мысленно вспылил Дэн.

Он пристально посмотрел на робота. Направление взгляда машины не изменилось: она так же холодно и безразлично глядела в глаза человеку. Дэн смутился.

«Они делают то, что должны. Он здесь, чтобы помочь».

– Номер триста сорок пять, пожалуйста.

Его персональная ячейка выдвинулась вперед. Темно-синий корпус и небольшой сенсорный дисплей чем-то напоминали раритетные автомагнитолы.

– Сядьте, – сказал робот.

Дэн послушно сел в кресло. Машина бережно надела ему на голову шлем, синхронизировала его с ячейкой.

– Готовы?

Человек кивнул.

Несколько мгновений спустя его телом овладела легкость, Дэн очутился в своем подсознании.

Было четкое ощущение темной пустоты вокруг.

По своему усмотрению человек мог выбрать место, обстановку, образ, в котором искусственный интеллект предстанет перед ним и поможет расстаться с печалью.

«Я хочу сделать это в нашей старой квартире, бабуль», – подумал Дэн.

Темнота понемногу стала уступать место краскам.

Начали появляться знакомые очертания кухни. Справа – окно, мойка, посудомоечная машина и холодильник; слева – шкаф для посуды, стол, три стула и холодильник.

Бабушка сидела возле окна и курила.

– Молодец, что пришел. Я ждала тебя!

Бабушка говорила, словно это была действительно она. Не воспоминание, а живой человек!

«Я часто возвращался домой ночью. А ты всегда меня ждала!»

Он не сдержался. Заплакал. Подошел к ней и обнял рыдая.

– Ну что же ты, – ласково сказала она, гладя его по голове. – Будет тебе, дорогой.

– Я помню, как болел в детстве, – захлебываясь слезами, говорил он. – Ты сидела возле меня... Ни на секунду не отходила! Была рядом... А я... А я...

Она молчала.

Нейросеть следила, чтобы подсознание Дэна следовало протоколу. Категорически запрещалось давать волю фантазии клиента: возникал существенный риск потери контроля над процессом.

– Я так люблю тебя, бабуль! – вытирая о ее кофту слезы, говорил Дэн. – Только тебя я любил по-настоящему, – он задумался на мгновение, а потом добавил: – И буду любить!

Бабушка продолжала улыбаться.

Предел эмоциональной готовности был достигнут. Нейросеть подала условный сигнал для извлечения печали.

– Пора, – промолвила бабушка голосом из его недавнего сна.

Дэн закрыл глаза и почувствовал знакомый запах старых переплетов и пыли. Он переместился в их домашнюю библиотеку, подошел к полке с надписью «Семья». На ней появилась новая книга: – «С. Н. В.», – прочитал он на обложке.

Его лицо стало преображаться, на нем медленно появлялась улыбка. Он очнулся от транса.

Робот снял с его головы шлем и помог встать.

Дэн оперся на спинку кресла. Помотал головой и зажмурился.

– Готовы идти? – прозвучал голос машины.

– Кажется, да.

Они неторопливо покинули хранилище. Робот шел сзади.

«Я не могу назвать это заботой, – размышлял Дэн. – У него ведь нет чувств».

Он оглянулся: машина следовала за ним.

Спустившись на первый этаж, Дэн почувствовал прилив энергии. Легкое головокружение прошло, ему не терпелось поскорее выйти на улицу. Робот-провожатый занял свое место, оставаясь пока включенным.

– Печали в вас стало заметно меньше, – услышал Дэн, проходя мимо ресепшена.

– Спасибо, – отозвался он, выходя за дверь. Камера, зафиксировав это, отреагировала молниеносно: роботы замерли, свет погас, воцарилась тишина.

Дэн достал сигарету, думая о бабушке, о том, как много времени они провели вместе. Как заботились друг о друге, могли выслушать и знали, что всё в этом мире поправимо! Кроме смерти. Он убедился в этом еще раз.

«Печали в вас стало заметно меньше», – пронеслось в его мыслях.

– Но прибавит ли это счастья? – сказал он вслух.

Ответ неизвестен.

"Звезда Востока", №5, 2025