Гармония старинной музыки

Культурная жизнь столицы богата замечательными событиями. Так, недавно в Органном зале Государственной консерватории Узбекистана состоялся концерт клавесинистки Айны Калнциемы, профессора Латвийской Академии музыки им. Язепа Витола.С 1978 года Айна Калнциема выступает как солистка, ее концертная география включает выступления в США, Канаде, Австралии, странах Европы и СНГ. Она является президентом Фонда музыки Баха и директором Международного фестиваля камерной музыки Баха, который она основала в 2001 году. Ею сделано множество записей старинной и современной музыки.

Концерт в Ташкенте был очень успешным, столичная публика высоко оценила исполнительское мастерство Айны на столь интересном  старинном музыкальном инструменте. Мы встретились с ней после концерта, и она рассказала о себе, поделилась своими мыслями и ощущением современности.

 

- Мы впечатлены Вашим выступлением и хотелось бы узнать, как Вы пришли в музыку и сделали выбор в пользу именно этого инструмента.

- Я начала заниматься музыкой, играть на пианино с шести лет. Мама повела меня в музыкальную школу, там я училась семь лет. Мама говорила, что надо продолжать, но я и сама почувствовала к этому времени, что хочу заниматься музыкой. Стала учиться в музыкальном училище в Риге, закончила и поехала в Петербург поступать в консерваторию по классу фортепиано. Там я параллельно стала учиться и по классу органа, так что орган я тоже освоила. Преподававшая мне профессор Надежда Голубовская - изумительная, легендарная личность. И вот она мне как-то посоветовала заниматься игрой на клавесине. Конечно, там не преподавали такой предмет. Но она была большим энтузиастом и «откопала» в запасниках Эрмитажа некоторые инструменты 18-19 веков. Она ездила в Берлин, где знали эти инструменты, и там она ознакомилась с ними. По возвращении в Петербург она решила вытащить их из запасников и организовывать вечера старинной музыки. В это время еще ничего не свершилось. Я потом поехала в Москву на стажировку, и когда я вернулась в Ригу, обнаружила, что там у нас имеются такие инструменты! Но на них никто не играл. Они были в филармонии. Это были не оригиналы, конечно, (а в Эрмитаже были оригинальные инструменты!), их в обменном порядке приобретали  у восточной Германии. Эти инструменты были разосланы в разные города страны, но никто толком не знал, что с ними делать. И я, обнаружив их,  начала сама как-то разбираться, это было очень интересно. Затем случилось так, что в Латвию приехала чешская клавесинистка Зузанна Ружичкова, очень известная личность, с огромным талантом. В то время она устраивала мастер-классы в Швейцарии, в Цюрихе. В Риге мы с ней познакомились, и она стала говорить мне, что я должна этим заниматься. Первым делом она пригласила меня на свой мастер-класс в Швейцарию. И там я почувствовала, что меня действительно интересует этот инструмент. Мне удалось поехать поучиться и во Францию, и в Голландию, и в Германию, я забросила игру на рояле и органе и всецело посвятила себя изучению и освоению только этого инструмента и этой музыки.

- Мы знаем, что клавесин – это клавишный струнный музыкальный инструмент со щипковым способом звукоизвлечения. Могли бы Вы более детально объяснить принципиальную разницу между звукоизвлечением и игрой на таких инструментах, как рояль, орган и клавесин?

- Отличия очень большие, ведь в старые времена (в 17-18 веках) в обиходе сначала были три клавишных инструмента. Потом еще четвертый появился. Изначально повсеместное распространение в западной Европе, начиная с 16 века, получил орган. В нем звук производят трубы, через которые проходит воздух. При нажатии клавиш подается соответствующий звук в трубу. Следующим был такой клавишный инструмент, как клавикорд. Там звукоизвлечение было тоже очень интересным: при нажиме клавиши второй ее конец, уходящий в инструмент, поднимался наверх и прижимался к струне. На клавикорде можно было при специальной технике, вибрируя, получать микродинамику, играть то громче, то тише, что не было возможным на органе или клавесине.  Принцип устройства клавесина заключается в том, что там есть маленькое перышко, которое дергает струну. Это клавишно-щипковый инструмент. На органе и клавесине не было возможности моделировать качество звука. Невозможно было делать краску, как сейчас пианисты работают над звуком. Значит, надо было найти способы, как при помощи технических приемов сделать динамические знаки усиления и ослабления звука, и добиться добавления различных звуковых красок. Это специальная техника прикосновения, игры. На пианино можно ударить на клавишу посильнее и звук будет громче, потому что там молоточки. В конце 18 века появились молоточковые фортепиано. А на клавесине при нажатии клавиши перышко дергает струну, и звук остается неизменным.

-  И как же возможно добавлять динамические краски в игру на клавесине?

- Этому учатся годами, есть особые приемы. Еще хочу сказать, что сейчас в мире играют не на оригинальных инструментах, а на копиях. Но это точные копии оригиналов тех эпох. Очень много хороших мастеров есть в Европе, в Голландии даже шутят, что на каждой улице по одному мастеру. Там есть действительно большие центры старинной музыки, где изготавливаются также барочные скрипки, виолы да гамба, барочные виолончели, также духовые - продольные и поперечные флейты. Сейчас все музыканты оркестра играют на серебряных или золотых флейтах, а тогда были деревянные. А у смычковых инструментов струны были не металлические, а жилистые,  и очень отличались приемы игры и сам звук. Поэтому, когда изучаешь эти предметы, особое внимание уделяется артикуляции, темпу, орнаментике, которых было очень много, и надо было правильно исполнять и знать приемы, много учиться, а не просто быстро или медленно играть.

- Когда Вы поняли, что овладели этим инструментом вполне и можете использовать эти приемы?

- Я должна сказать, что эта работа на всю жизнь, и она продолжается. Предела для совершенства нет, но на то, чтобы научиться более или менее прилично играть, требуется несколько лет. Работая над музыкой, невозможно сказать, что вчера играл так, а сегодня лучше, это процесс.

- Как Вы считаете, когда Вы берете какое-либо произведение, Вы можете стать как бы соавтором, сыграв его по-своему, расставляя свои акценты?

- Вы очень правильно заметили. В те времена, когда создавались произведения для клавесина, были известны писаные и неписаные законы для исполнения, а в остальном музыкант должен был себя очень творчески проявить, у него оставалось большое поле для созидательной работы. И мои студенты часто удивляются этому. Мы учимся по нотам, которые были тогда безо всяких отметок, только голые ноты. Они смущаются сначала, потому что в романтической музыке, появившейся позже, в 19-20 веках, автор все написал, где пиано, где акцент, где легато. Музыкант должен только четко все исполнять. А тут ничего этого нет. Мои студенты сокрушаются: «О, а как же играть-то?!». И я объясняю, что надо изучать все эти законы: как играть, как соединять ноты одну с другой, где паузы, люфты, дыхания, где акцент, где длиннее нота, где короче – ничего этого не указано! Все это изустно передавалось от учителя к ученику, а также было написано очень много старинных трактатов, которые служили учебными пособиями. Существуют таблицы расшифровки орнаментов.

У нас в консерватории есть два вида студентов: пианисты, которые приходят только ознакомиться с инструментом, так как это их обязательный предмет, и другие, которые учатся игре на клавесине, чтобы это стало их профессией. А вот для этого уже они должны очень углубленно постигать все.

- На концерте Вы исполнили, помимо классики, еще и два произведения современных композиторов, которые были посвящены Вам.

- Да, это был ноктюрн известного композитора Юриса Карлсонса, профессора Латвийской академии музыки. Второе из этих произведений написал знаменитый композитор Петерис Васкс. Это очень раннее его произведение и единственное, написанное для клавесина. Он назвал его кантатой, что дает исполнителю море творческого воображения, поскольку обычно кантата – вокально-инструментальное произведение для солистов, хора и оркестра.

- Это современные произведения, в них Вы тоже можете применять творческие подходы и расставлять свои акценты?

- Да, конечно, хотя здесь композиторы написали достаточно много, что они хотят. Но дело в том, что я с ними спорю. Я часто им говорю, что они недостаточно хорошо знают инструмент, и на нем невозможно исполнить то, что они написали, например, сделать какую-то кантилену или динамический знак, крещендо… Но они соглашаются со мной.

Кстати, сейчас для клавесина пишут музыку очень многие современные композиторы. Но если в старое время композиторы действительно понимали этот инструмент, его возможности, как можно правильно сочетать его с другими инструментами, то сейчас композиторы скорее увлечены той особой краской, которой хорош этот инструмент. Есть сейчас сочинения для клавесина с оркестром, этот инструмент  используется в ансамблях.

- Зависит ли исполнение произведения от Вашего настроения? И может ли сиюминутное настроение  сильно изменить произведение, сделать так, чтобы оно засияло совершенно иными красками?

- Конечно, это так. Мы же люди живые. Сегодня мы в хорошем настроении, завтра мы злы на что-то или опечалены, и музыка будет звучать по-другому, это все чувствуется в исполнении, это невозможно спрятать. Исполнитель, когда он на сцене, практически оголен перед слушателем. Я таков есть, я так думаю, я так чувствую в этот момент, я так могу, я так хочу. Он открыт перед публикой. И поэтому люди приходят на живой концерт, а так бы сидели дома с пластинками, с записями, и слушали бы одно и то же. А люди приходят послушать одно и то же произведение, скажем ноктюрны Шопена, в исполнении разных музыкантов. Интересно послушать, что каждый из них привнесет в это произведение. Это неповторимо и уникально в каждый момент времени.

- Вам понравился наш зритель?

- Да, конечно, очень тепло и сердечно меня приняли. В первой части программы были сонаты Доменико Скарлатти. Он был виртуозом своего времени, до него никто такую музыку для клавесина не писал. Писали более медленную музыку, ну а он стал новатором и удивил всех тем, что так можно играть на этом инструменте.

Хочу еще сказать по поводу клавесина, на котором я играла в Ташкенте, что этот инструмент – не копия. Это свободная интерпретация старинных инструментов. Принцип там соблюден. Конечно, вместо гусиного перышка сейчас используются гибкие синтетические материалы. Но хочу подчеркнуть, что все равно производимые сейчас инструменты - это ручная работа, сделанная в небольшой мастерской по старинным образцам и рисункам, где указаны до миллиметра длина и все остальные размеры деталей, какая порода дерева должна использоваться при изготовлении. В старые времена отличались мастера, были французские школы, нидерландские, итальянские. У них были свои секреты. И сейчас по этим оригиналам делают копии, которые бывают очень изящные и красивые.

- Вы впервые в Ташкенте?

- Я была здесь неоднократно, последний раз лет восемь назад. И, конечно, я хочу сказать, что город очень изменился, похорошел невероятно. Мне нравится, что здесь какая-то широта есть, много зелени, парков, в таком климате это необходимо. И много фонтанов красивых. Очень приятный город!

- Как Вы думаете, клавесин подходит к теплому климату?

- А почему нет? Клавесин был очень распространен в 16-18 века по всей Европе, включая жаркие Испанию, Италию, Португалию. И столько музыки было сочинено! Скарлатти, Антонио Солер тоже жили в Испании. Так что это не зависит от климата. В прежние времена я много ездила, была даже на Дальнем Востоке. И как-то в Красноярске я была зимой, перед Новым годом, там было минус сорок пять, но везде люди рады, слушая эту музыку.

- Что самое главное Вы хотели бы передать своим ученикам?

- Самое главное я хочу передать понимание той эпохи, музыки того времени, чтобы они поняли, что, скажем, Баха или Скарлатти нельзя играть как Чайковского или Прокофьева. У них мышление было другое, представление о мире, о религии. Часто мои ученики говорят: «Ну мы же не знаем, как они тогда играли, не было записей!». Но это не правильно, потому что сохранилось много воспоминаний и трактатов, где четко указано даже как нужно сидеть за инструментом, как держать руки. Кстати, столько картин написано, где изображена игра на музыкальных инструментах.  

- Сколько часов в день Вы должны уделить занятиям музыкой и упражнениям, чтобы не потерять форму, быть в тонусе, как говорится?

- Это от многого зависит. Когда я готовлю программу, я занимаюсь по нескольку часов в день. Но бывают периоды, когда я в поездках  и могу позволить себе не играть какое-то время. Но надо играть гаммы, они замечательно развивают гибкость и чуткость пальцев. Музыка Баха очень пригодна для этого.

- У Вас есть композиторы, которым Вы отдаете особое предпочтение?

- Они все входят в мои концертные программы. Это и Бах, и Скарлатти, и многие другие. Вы знаете, в те времена было написано столько музыки для клавесина, что в двух жизнях не сыграть этого! Конечно, не вся музыка пережила свое время, но хорошей музыки тоже очень много. Я люблю играть французскую музыку, она особая, тонкая, изящная.

- У Вас не бывает ощущения и опасения, что в современном мире та старинная музыка пропадет, исчезнет ее очарование?

- Я думаю, нет. Наоборот, сейчас в Европе происходит даже какой-то Ренессанс старинной музыки. Все больше изготавливают старинных инструментов, все больше мы видим фестивалей. Даже есть конкурсы клавесинистов, барочной скрипки по всему миру, создаются какие-то ансамбли, барочные оркестры. Спрос порождает предложение, а спрос есть, интерес людей тоже возрастает, а ведь в начале 20 века этого ничего не было. Только во второй половине прошлого века началось какое-то движение, школы начали создаваться. Я организую фестиваль Баха, на кокторый приезжают со всего мира ансамбли старинной музыки, разные солисты, и я вижу, что все больше молодежи приходит на концерты. Думаю, потому что в этой музыке скрыто много духовности. В романтизме 19 века много эмоций, страстей, а раньше в музыке было много духовной высоты, и этого сейчас иногда не хватает. Современная академическая музыка отражает свою эпоху, там много изломов, нервности, напряжения, криков каких-то, скорби, отчаяния. Порой даже хаос в этой музыке, много диссонансов. И как контраст – эта старинная музыка, которая как-то гармонизирует душу, а также и тело, и, слушая ее, приходит физическое и душевное здоровье.

 - Спасибо Вам за радость, которую Вы дарите людям, за вдохновение.

- Всем ташкентцам я хочу пожелать прежде всего хорошего здоровья. Желаю процветать Ташкенту, а всем жителям быть счастливыми и радостными, что они живут в таком замечательном городе. И желаю также больше обращаться к музыке, ведь она дает много для души, кормит духовно наше тело и очень помогает.

Беседовала Елена ЧЕПУРНОВА

Фото Сергея Савчука-Курбанова